Мы так привыкли притворяться перед другими, что
под конец начинаем притворяться перед собой..
часть первая.
❖ фамилия, имя:
Lee Byung Hun | Ли Бён Хон.
❖ прозвища:
Эльджо, Джо (L.Joe).
❖ дата рождения, возраст:
24 августа, 90г. (23 года)
❖ ориентация:
Гомосексуалист.
❖ деятельность:
Автомеханик.
часть вторая.
❖ песня персонажа:
Broken Iris – Broken Inside.
❖ основные факты:
Бёнхон никогда не задумывался, сделала ли его жизнь таким, или же это все глупое стечение обстоятельств, которые происходили с парнем практически каждый день. В любом случае оставаться наедине с такими мыслями он не очень-то и любит. Размышлениям на тему жизни, философии и прочего парень больше предпочитает надеть на голову большие наушники и слушать музыку на всей громкости. Лишь бы не слышать этих долбящих голову мыслей.
Родился Джо здесь, в Пусане. Своих родителей он никогда не знал – мать отказалась от него сразу же после родов. Какие мотивы двигали этой женщиной, было неясно, но зато это определило всю дальнейшую судьбу парня. Рос мальчик в детдоме, который находился не в самом благоприятном районе Пусана. Поведением не отличался от тихонь, коих в этом учреждении было много, в драки старался не соваться, несмотря на частые придирки и оскорбления в его адрес. Жизнь текла медленно и размеренно. Друзей у Бёнхона было не так много. Если быть точнее – не было вообще. Парень просто пресекал какие-либо попытки других детдомовцев наладить с ним общение, на все подобные просьбы он коротко и ясно отвечал свое «нет». Просто большинству детей, которые росли вместе с ним, всегда нужно было что-то конкретное, материальное, но не такое странное слово как «дружба» или «доверие». Вымогательство, воровство, угрозы и шантаж были единственным действующим оружием в этих стенах. Но Бёнхон приспособился к таким условиям и не жалел об этом. В этом нелегком процессе он усвоил многие вещи: если человека ударить по горлу с рассчитанной силой, то тому будет очень неприятно, если беззащитному пригрозить тем, что для него ценнее всего, то тот сделает все, что ты попросишь – все это было в порядке вещей. Многие здесь знали, каким является Эльджо, а потому и не совались, иногда даже побаивались. Джо рос достаточно сообразительным парнем. Так как в детдоме хулиганов и драчунов было достаточно, он сразу просек, что на рожон лезть не стоит, но если те заденут его гордость, то кинуть пару язвительных слов в ответ, а иногда и пару ударов, скупиться не стоит.
В подростковом возрасте Эльджо впервые узнал, что такое взаимовыручка и доверие. Если быть точнее, в 14 лет. В детдоме появился новенький, который не знал здешних обычаев. Естественно, лупить всех налево и направо вошло в привычку у «громилы», как прозвал его Джо. От него было слишком много проблем, и многие понимали его, а многие боялись. Этот страх заставлял детей делить две стороны – хорошую и плохую. Плохими, естественно, «руководил» тот самый громила, а хорошими были те, кто принимал на себя удары и гнет тех, с кем они были вынуждены жить в одних стенах. Бёнхону всегда было плевать на какое-то там разделение на стороны, его не интересовали люди, тем более такие, как в этом учреждении. Но именно в этот временной период с ним произошел случай, который чуть ли не кончился для Эльджо летальным исходом. Подробностей он сам не помнит до сих пор, ибо большую часть времени он пролежал на земле избитый практически до смерти. Началось это все из-за нарушения его собственного правила «не лезть на рожон». Настроение совсем не задалось в тот день. Во время прогулки кучка местных «бандитов» сильно задела его за живое, на что не ответить мальчик был не в состоянии, что повлекло за собой сначала словесную перепалку, а потом уже и кулачный бой. Пятерых на одного. Одно Хон запомнил отчетливо – очнувшись, рядом с собой он обнаружил какого-то парня. Он был старше его на три года, и он вступился за Джо, когда того продолжали избивать, по крайней мере так рассказал этот подозрительный спаситель.
Благодаря этому случаю, Эльджо поверил в доверие к людям. Он начал верить, что в окружающем его обществе не все так потеряны. Между парнями завязалась дружба, которая длилась три года. За этот период Бёнхон многое переосмыслил и даже стал вести себя как «положительный персонаж» в жестокой постановке под названием «жизнь». Он научился улыбаться заново, научился общаться с людьми и помогать им с проблемами. Ничем не интересовавшийся ранее Джо открыл в себе тягу к автомобилям. В нем проснулся интерес возиться с механическими деталями, ему было также интересно изучать различные части старых машин и принципы их работы. Так и появилось его единственное в жизни пристрастие, к которому он остается неравнодушным и по сей день. Также за это время ему удалось испытать такое чувство как «влюблённость». Только вот это было не как у всех остальных парней с девушками. Он влюбился в парня, которого считал лучшим другом на всю жизнь. Для самого Эльджо это было странно, хоть его никто и не приучал к традиционным чувствам по отношению к противоположному полу, но его это сильно напугало. Парень стал часто избегать своего друга, порой даже игнорировать, из-за чего их отношения ухудшались. Но через какое-то время ему пришлось признаться в своих чувствах, ибо отвертеться ну вот никак не получилось. В тот же вечер он лениво сидел на больничной койке со сломанной рукой и разбитым лицом под гнетом депрессивных мыслей. Пару раз в его голове даже пролетела идея о самоубийстве, но она быстро исчезла.
Бёнхон сильно переживал по этому поводу. В этот временной период его характер начал перестраиваться. Добрые взгляды на то, что раньше ему было понять не дано, быстро превратились в ненавистные. Отвергнутые слова любви негласно превратились в слова злости. Парень буквально обозлился на весь мир и самого себя, каждый раз прокручивая в голове тот момент, когда все изменилось. Внутри паренька будто что-то сломалось, будто открылся ящик Пандоры, который он запер в день, когда он чуть не погиб и встретил своего спасителя. О своих чувствах и переживаниях он никому не рассказывал, привыкая справляться со всем этим самому. Своих настоящих эмоций Бёнхон не показывал. На людях он улыбался, смеялся, но все это было фальшивым. А внутри все холодело, каждый раз напоминая о том, что все люди одинаковы. «Никому не интересно, какой ты на самом деле. Все хотят видеть твою крутость и приспособленность к жизни», - эта мысль надолго вбилась в голову Эльджо, продолжая напоминать о своем горьком опыте в таких делах даже в настоящее время. Единственное, что его хоть как-то спасало от подобных мыслей, было то самое влечение к механике. Джо удалось уйти в себя на какое-то время, отдавая всего себя своему хобби, которое далее стало его работой.
Вырвавшись из детского дома, Бёнхон был безумно рад тому, что теперь он независим. Никто не был для него указом, никто теперь не сыпал проклятьями в его адрес, никто не заставлял делать нелюбимую работу. Друзей у него по-прежнему не было, хотя далее по жизни встречались люди, с которыми он был не прочь пообщаться и весело провести время, но внутри него все больше разрасталось недоверие к людям.
Благодаря своей любви к автомеханике, парень точно определил для себя цель в жизни – стать лучшим в этой области, а после открыть свою ремонтную мастерскую. Медленно, но верно, ему удалось воплотить часть своей мечты в реальность. Выучившись на специалиста, Эльджо сразу же пошел работать в одну из достаточно известных автомастерских, где он работает до сих пор уже второй год.
Но что касается поведения Джо… Снаружи он был и остается добрым, заботливым и улыбчивым, что частенько позволяет без проблем заводить знакомых, а иногда и партнеров на одну ночь. Иногда маска добряка не давала покоя Бёнхону, поселяя в сердце сомнения относительно того, каким человеком он становится. Но вместо того, чтобы разобрать все по полочкам и познать самого себя, он лишь надевает на голову большие наушники и слушает музыку на всей громкости. Лишь бы не слышать этих долбящих голову мыслей.
часть третья.
❖ почтовые голуби:
❖ пробный пост:
Kwon Young Don
Guilt: start the party hard
Все слова, произнесенные сейчас Зико, влетали в оба уха близнеца и буквально впечатывались в разум и теперь проектировались на стены, пол, потолок. Каждое отдельное слово буквально плыло перед глазами Дона, донося до его затуманенного разума смысл этих самых слов. Парень даже не успевает что-либо возразить, как видит, что Чико уже присел рядом с ним и заглядывает ему в глаза, которые близнец так старательно продолжает отводить, все еще в какой-то степени боясь выдать страх и боль из-за всего происходящего.
– Прошу тебя, не делай глупостей. Я умру, но ты должен жить дальше. За нас двоих. Я даже не хочу допускать мысли о том, что ты можешь что-нибудь с собой натворить, когда меня не станет. Ты должен меня отпустить и оставить в прошлом. С моей смертью твоя жизнь не кончается. Это будет сложно, но ты должен постараться. Ты сильный мальчик, ты сможешь, – слышит тихий, но уверенный голос, на что Ёндон только зажмуривается и отказывается глядеть на своего возлюбленного. – И…. Я уйду, если так будет легче.
Последняя фраза буквально выбила Квона из колеи, разом нажимая на все его болевые точки, задевая самые страшные страхи, нанося порезы изнутри и заставляя парня корчиться от боли. От этой невыносимой душевной боли. Ёндону не хочется в это верить, он не хочет это все слушать, он хочет проснуться от этого страшного кошмара, который так долго тянется с непонятной целью. Ему хочется, чтобы все кончилось прямо здесь и сейчас. «Хватит!», – мысли в его голове не хотели утихать, штурмом захватывая уже такую шаткую и неустойчивую стену, за которой пряталось сознание. Дону хотелось снова закричать, захотелось остановить ход времени или перенестись на долгие месяцы назад, чтобы с самого начала дать по морде тому самому Зико, который больше трех месяцев утаивал от него эту страшную весть. В глазах все еще стояли слезы, продолжая скатываться по его щекам и падали на пол, тут же разбиваясь. Собрав всю свою волю в кулак, парень находит в себе силы и смотрит в глаза Зико. Он и представить не мог, что когда-нибудь будет смотреть на него с такой опаской, казалось бы, что от его взгляда сам Чико сломается – таким хрупким он казался. Молчать больше не было сил, он еще не все сказал и понимал это, но под влиянием эмоций он мог наговорить слишком многого… Но это лучше, чем снова эта гнетущая тишина.
- Я не хочу прощать тебя за это молчание. Я не хочу прощать тебя за то, что ты утаивал это от меня якобы ради моего же блага. Это слишком эгоистично даже для тебя, Чихо, – близнец скользит взглядом по чертам такого любимого лица. По контурам уже впалых и бледных в ночном свете щек, практически черными синякам под глазами… Все это зрелище казалось еще страшнее этой ночью, чем обычно выглядел Зико. И это пугало. Несказанно пугало. - Если ты уйдешь… Я буду обречен. Ты уже посмотрел на то, что творит неведение… То, что ты уйдешь и я ничего о тебе не узнаю… Так будет еще хуже, ты понимаешь? Блять, Зи, - близнец снова не выдерживает и всхлипывает, опуская взгляд в пол и при этом, хватаясь ладонью за плечо любимого, не давая себе совсем упасть. – Если бы ты знал… Что ты натворил…
Сила, которая до сих пор кое-как сдерживала разрастающееся пламя внутри близнеца, исчезла. Энергия буквально переполняла юношу, заставляя того подняться на ноги, скидывая с себя руки Чихо. В груди Дона потихоньку росла дыра, образующая полную пустоту, выедая какие-либо способности чувствовать. Сейчас парня охватывало отчаяние. Он не знал, что теперь нужно сделать, что теперь можно сделать… Что ОН ДОЛЖЕН сделать. Сердце билось со скоростью света, не оставляя ни единой надежды на успокоение. Медленным шагом Ёндон направился в ванную, хлопнув напоследок за собой дверью. Держась ладонями за раковину, он начал всматриваться в собственное отражение тут же вспоминая брата. «Если бы ты знал, Дык… Если бы ты мог почувствовать то, что сейчас разрывает меня на части… Что бы ты сделал?», - парень отчаянно смотрел в зеркало и мысленно спрашивал самого себя о том, что с ним происходит. Естественно, не найдя никакого оправдания своим поступками и поступкам Зико, близнеца снова начала охватывать злоба. Только теперь это была злоба на весь мир, который так беспомощен в таких ситуациях, на Бога, за то, что допускает такое. Собравшись выходить из ванной комнаты, Дон остановился на пару секунд, бросая короткий взгляд на зеркало, которое снова давало ему возможность увидеть в себе брата. Руки тут же сжались в кулаки, а сам парень прикрыл глаза, мысленно отсчитывая секунды до того момента, как он совсем слетит с катушек. Досчитав до десяти, правый кулак тут же впечатался в гладкую поверхность зеркала, тут же разбивая ее и сталкиваясь с кафельной плиткой. Осколки тут же пронзили уже огрубевшую на костяшках пальцев кожу и заставили разжать кулак, что принесло только больше боли. Разглядывая свое отражение в оставшихся осколках, в голове близнеца пронеслась достаточно ироничная мысль. «7 лет несчастий тебе, Квон», - парень усмехнулся и тут же смел то, что осталось от зеркала с петель прямо в ванную, даже не заботясь о том, что, возможно, ему же и придется потом это все убирать. По правой ладони тут же стекали несколько струек крови, различными узорами окрашивая фаланги пальцев, тыльную сторону ладони, внутреннюю… Особо не обращая внимания на глубину порезов, Ендон кое-как вытащил те осколки из кожи, которые было реально вытащить собственными силами, и направился обратно в комнату, где оставил Чико. Тот же безучастно сидел у стены с ладонью у лба и пялился в пол, практически не реагируя на то, что творилось вокруг. Однако, когда рядом появился Дони, тот обратил к нему свое лицо. Даже не удосуживаясь отвечать на взгляд любимого парня, Квон прошагал мимо него, судорожно вздыхая и сжимая руки в кулаки. Остановившись рядом прикроватной тумбочкой, парень помедлил… «Хах… а ее выбирал Зико», - снова пронеслось в голове. Удивительно, но такое незначительное замечание снова заставило Дона вспомнить о недавно сказанных им же словах и вернуть его к реальности. Парень тихо засмеялся, обращая лицо к потолку и чувствуя, как слезы все еще продолжали течь из глаз, теперь уже стекая по вискам. Это истеричное состояние, в которое Ендон впадал весьма редко, но по нервной системе било оно знатно, вызвало новый прилив чувства вины, заставляя винить во всем себя одного.
- Ведь действительно, это я виноват…, - проговорил он про себя и снова тихо засмеялся, опуская взгляд на ту самую тумбочку и уже в следующий миг сметая все, что находилось на ней. Далее, Дон схватился за ее крышку и, подняв ее над головой, со всей дури кинул в пол, наблюдая за тем, как разламывается хрупкое древесное изделие. – Она все равно мне не нравилась.
Новая волна смеха раздалась по всей комнате. Плечи Дони подрагивали, а кулаки явно тряслись, учитывая, с какой силой парень их сжимал. Через несколько секунд, смех отошел на задний план, снова заставляя близнеца вспомнить о своей злости ко всему миру и к самому себе, за то что не предвидел всего этого. Схватив за еще целую ножку той самой тумбы, он замахнулся и снова ударил об пол, довольствуясь треском разломанной мебели. В этот же момент, Квон почувствовал на своих плечах прикосновения чужих ладоней, которые вели теперь длинными аккуратными пальцами по предплечьям ниже, явно пытаясь его успокоить. Поцелуй в затылок окончательно заставил того отпустить эту «несчастную» ножку и закрыть глаза, постепенно приходя в себя.
- Что я наделал…, – тихо шепчет Ендон, закрывая глаза, чувствуя всей кожей легкие прикосновения своего любимого. В ответ он лишь получает шепот и фразы, нацеленные на то, чтобы тот успокоился.
И это всегда помогало. Стоило Зико лишь обнять его, как вся злость исчезала, будто ее и не было. Стоило тому поцеловать его, как вся истерика улетучивалась на месте. Стоило тому произнести слова любви, как Дон уже был готов раскаяться в совершенных поступках и попросить прощения за свое поведение. Вот и в этот раз также. На секунду расслабившись, парень наслаждался касаниями любимых рук, слушая низкий голос любимого.
-… Я принесу воды, – новый поцелуй в висок и Дон качает головой, вытирая оставшиеся слезы со своих щек, отмечая про себя, как действительно начал успокаиваться. Но потом снова пришло осознание, которое уже в энный раз за ночь делало ему больно.
Не успев даже толком прийти в себя, Ендон услышал звук разбивающегося стекла со стороны кухни. Поморщившись, он уже хотел было спросить, в чем дело, но тут же опомнился и понесся в другую часть квартиры. Ступая по лужицам воды на полу, парень осторожно вошел в кухню и увидел то, чего бы никогда не хотел видеть. Зико лежал на холодном полу без сознания, а рядом валялись осколки стакана, вода в котором, судя по всему, предназначалась ему. Наплевав на то, что он мог пораниться, близнец кинулся к любимому, тут же обнимая того за плечи и подхватывая за ноги.
- Зико, твою мать… Держись, только держись, я прошу тебя! – говорить спокойно совсем не удавалось, толком не отдавая отчета своим действиям, парень просто кричал на всю квартиру, пытаясь донести это до Чихо, явно надеясь, что тот его услышит.
Устроив возлюбленного на кровати, Дон опрометью кинулся к телефону, на автомате набирая номер скорой. Получив известие о том, что машина прибудет через три минуты, парень снова бросился к телу Зико. Крепко схватив того за ладонь, Квон поднес ее ко рту и прижался губами к тыльной стороне.
- Ты справишься, слышишь? Я рядом с тобой. Я никуда не уйду. Я буду рядом с тобой до конца, слышишь меня? Я не позволю тебе теперь нести эту ношу в одиночку, понял меня? Ты понял, Зико? А когда ты очнешься, я вломлю тебе хорошего леща, за то что так со мной поступаешь, – Дони хотелось подбодрить не только себя, но и лежащего рядом парня, как бы надеясь на то, что вот сейчас Чихо очнется и начнется возмущаться по поводу того, мол, кто кому еще вломит. Но, к сожалению…
