[indent]  Сонджин вновь и вновь косится на сообщение, убрать которое с дисплея мобильного телефона так и не доходят руки. “Ты там будешь?” — как вполне логичный вопрос от Юнги, с которым они виделись в последний раз лишь два дня назад. И то на общем эфире. Дерьмо. Сонджину кажется, что все идёт неправильно, не так, как должно быть. Все его попытки сделать свой шаг вперёд как будто откатились обратно к старту лишь одним приездом Ёнхёна в город, и это не может остаться незамеченным. Общий семейный ужин, на который его быстро созвала Минкён по поводу этого самого события, неловкие переглядывания, еле заметные вежливые улыбки, и очень тяжёлая атмосфера на протяжении всего вечера. Кроткое “привет, хён”, “пока, хён”, “как дела, хён”, и ничего по существу. Сколько они не виделись, два года? И это всё, что они могут на данный момент — сыпать абсолютно бессмысленными вопросами и получать на них столь же бессмысленные ответы. С момента его приезда прошло уже несколько месяцев, и это всё ещё оказывает своё влияние. Ёнхён хотя бы избегать его перестал, и на том спасибо. Вообще Сонджина подобное положение дел не устраивает абсолютно, но и сделать что-то для того, чтобы оно перестало быть таковым, не в состоянии. Может быть, виной тому Юнги, который ему искренне нравится, и которого не хотелось бы терять, потому что он замечательный. Замечательный во всех отношениях: особенно как друг и соведущий. О, нет, Сонджин ловит себя на мысли, что он совершенно забыл упомянуть недоромантику, которая в последнее время всё тает на глазах, ведь они вроде как решили “попробовать”. И он даже не попытался назвать Юнги хотя бы про себя эээ... любовником? Нет, слишком громкое слово для того, с кем дальше поцелуя-то и не заходило, собственно. Партнёра? И опять слишком. Да даже парнем его язык назвать не поворачивается, а это явно плохой знак.

[indent]  Поэтому Сонджин продолжает пялиться на это сообщение, и думает, как его появление на этой самой вечеринке одного из постоянных гостей радио будет трактоваться. Ведь он не попытался пригласить на неё Юнги, хотя сам знает, что тот, естественно, тоже получил приглашение. Вместо этого он ведёт на это сборище Ёнхёна, который только заслышав о подобном мероприятии, явно намекнул, что ему очень хотелось бы туда пойти. И заявил он это, конечно же, в присутствии сонджиновой сестры, которая, конечно же, была только за. Ведь ребёнок ( ребёнок, ха ) совсем недавно вернулся обратно в Тэгу, ему не помешало бы развеяться хоть где-то. И выбора у него попросту не осталось, очень досадно. Спустя каких-то пять минут он все-таки находит в себе силы, не то что смахнуть уведомление, но ещё и ответить, мол, да, он будет там, но с племянником. После чего телефон старательно запихивается во внутренний карман пиджака ( отключить бы его по-хорошему ), а стоящий напротив Ёнхён ( который, кстати, теперь обзавёлся модным именем Брайан ) во всеоружии явно намекает на том, что им пора уже, наконец, отправить в путь. Сонджин лишь головой кивает, лишних разговоров предпочитая не заводить, да и вообще в сторону племянника старается смотреть как можно реже. Как там... тяжёлая атмосфера, верно? Так вот сейчас между ними царит именно она.

[indent]  Поэтому, когда они оказываются в машине Сонджина, Ёнхён решает хоть как-то нарушить повисшую в воздухе тишину, начиная рассказывать о Европе, какой он увидел её сам. Забавно, что он решил рассказать об этом сейчас, а не тогда, когда он только-только вернулся. А, ну да, как можно забыть о том, что тот активно избегал его до определённого момента. Реагировать на чужие слова получается довольно скверно, ибо всё внимание приходится сконцентрировать на дороге, поскольку в вечернее время легко было угодить в пробку, а допустить этого они оба не могли. Брайан продолжает говорить что-то о местной кухне, даже изрекает пару шуток, на которые Сонджин позволяет себе улыбнуться и даже кое-что возразить, но спустя какое-то время даже он затихает, понимая, что одними байками про учёбу в Европе сыт не будешь. Сонджин лишь нервно нижнюю губу покусывает и выворачивает руль, паркуя машину у одного из самых презентабельных и модных гостиничных комплексов Тэгу. Откуда это ему знать? В свете работы ему приходится обращать внимание на самые разные факты и темы, так что быть в курсе того, где обычно останавливаются все знаменитости, приезжая в Тэгу, можно было бы назвать его обязанностью.

[indent]  Двустворчатые двери пентхауса раскрываются, и Сонджина встречает молодой человек с ослепительной улыбкой, от которой начинаешь уставать уже спустя несколько секунд. Их обоих пропускают вперед дорого украшенного номера-люкс для самых-самых вип персон, о котором только ходят слухи, ибо вживую его видели лишь те, кто был удостоен этой чести. Можно даже сказать, что ему повезло здесь оказаться, будет что рассказать детям, если Сонджин когда-нибудь решит таковыми обзавестись ( что вряд ли ). Ёнхён бросает пару слов о том, что он поищет, где тут можно найти знаменитостей, и Сонджин не успевает сказать что-то против, скорее, он даже за. С ближайшего столика он поддевает бокал шампанского, пить которое он, естественно не собирается, но держать что-то в руке ради вида ему всё равно никто не запрещал. Где-то неподалеку он сразу же примечает знакомый силуэт. Аккуратная стрижка, иссиня-чёрные волосы, модные очки ( скорее всего со стёклами, как обычно ), классический костюм — вряд ли Мин Юнги когда-либо выглядел более привлекательно, чем сейчас. Рефлекторно захотелось отпить из бокала, и уже на полпути ему удается себя остановить. Вот дерьмо. Он решает повернуться к тому спиной дабы его не успели заметить, но кое-кто, всё же, успевает признать в нём того самого забавного мс с радио, и уже в следующие секунды Сонджин слышит, как его имя произносят непростительно громко, а на его спину ложится чья-то большая ладонь. Один из его недавних гостей, который явно приложил руку к данной вечеринке, на удивление, был слишком рад его видеть. Сонджин в принципе не особо верил в то, что производит на кого-то впечатление действительно интересного элегантного человека, которому в пору начать ходить по подобным сборищам и чувствовать себя, как рыба в воде. Видимо, он ошибался.

[indent]  Разговор, которым его занимают в следующую же минуту, кажется ему совершенно ни о чем. Собеседник не отчаивается несколько рассеянным вниманием нового гостя на данном мероприятии, а потому привлекает к беседе еще нескольких людей. Сонджин оказывается в ситуации, граничащей с катастрофой, поскольку он совершенно не знает, чего от него хотят. Ясное дело, что мнение радиоведущего оказывается очень важным в данный вечер, но для самого Сонджина это, скорее, больше похоже на издёвку. Молоть языком на абсолютно любую тему — умение, которое он приобрел с самого детства, и, наверное, в целом является самым ценным в его репертуаре. А потому ему удается занять себя ненадолго, “подыгрывая” другим гостям. В какой-то момент над его историями даже смеются, и это кажется отличным поводом чтобы, наконец, улизнуть. Он учтиво прощается с каждым участником беседы, а затем отходит в самый дальний угол бесконечной, кажется, гостиной, оставляя по пути бокал с шампанским на одном из подносов официантов. В этом помещении становится на редкость душно, или это только ему так кажется, поскольку подобные разговоры всегда выматывают. Да и светские беседы в целом никогда не были его коньком, выдерживать в подобном учтивом тоне несколько минут к ряду — не каждому дано. Ведь его радиоэфиры всегда отчаливались теплотой и уютной атмосферой, которую он выстраивает незамысловатыми словцами и довольно расслабленным тоном.

[indent]  Сонджин, наконец, находит себе стакан воды и, кажется, осушает его моментально, начиная чувствовать себя значительно лучше. И всё было бы даже неплохо, если б не картина, внезапно открывшаяся перед ним в дальней части помещения. Ему даже приходится прищуриться, чтобы удостовериться в том, что он действительно видит, как Ёнхён пребывает в обществе Юнги. К горлу тут же подступает то ли тошнота, то ли чувство обиды, неприязни, ревности? Всё это кажется какой-то большой издёвкой, ибо подобного исхода вечера он явно не мог предвидеть. Ну кто мог подумать, что Брайан выберет своей целью именно того, с кем Сонджин вполне мог бы сделать свой чёртов шаг в будущее. Бред какой-то. Рука автоматически тянется к телефону, он не совсем уверен в том, что делает, но отчего-то эта мысль отчаянно кажется ему правильной. В списке контактов он быстро находит номер Юнги и незамедлительно набирает его, стараясь отойти от снующих туда-сюда и болтающих людей подальше. И то, что он видит, не совсем устраивает его. Вот он чувствует, что что-то происходит, тянется к телефону, улыбается Брайану и... 

[indent]  — Поверить, блять не могу, — … скидывает звонок. Сонджин злится. И что самое страшное, он не до конца понимает, из-за чего именно: из-за того, что его только что продинамили, или из-за того, что Ёнхён флиртует с кем-то другим. Именно флиртует, ведь для Сонджина подобное поведение ясно, как божий день, эти уловки вроде улыбки от уха до уха и еле заметных прикосновений, когда-то он прочувствовал на себе сам. В следующую же секунду он набирает следующий номер, и клянётся про себя, что если и он не ответит, он покинет это долбанное мероприятие и добираться Брайан будет до дома самостоятельно. К счастью, племянник оказался не так глуп. — Тебе жить надоело? Сматывай удочки и жди меня у выхода, мы уходим, — не дожидаясь чужого ответа, он тут же скидывает трубку, и осушает ещё один стакан воды. Таких испытаний, однако, его нервной системе давненько не подкидывали.

[indent] Когда они оба оказываются в машине, думать становится довольно трудно. Трезво мыслить не получается от слова совсем, и всему виной полная неразбериха с чувствами, которые уже однажды разрывали Сонджина напополам два года назад. Кто мог подумать, что удвоить этот эффект будет возможно, учитывая, что прошло довольно приличное количество времени с того момента. Ёнхён на него не смотрит, в прочем, как и сам Сонджин пытается не отвлекаться лишний раз, ему бы на дороге сконцентрироваться, только вот получается это херово — руки на руле сжимаются так, что костяшки пальцев моментально белеют. Сонджин губу нижнюю прикусывает изнутри, пытаясь сдержать поток мыслей, которые вот-вот готовы взорваться в просторном салоне автомобиля довольно нелицеприятными речами. Он не дурак, понимает, к чему всё может привести, и его недержание в том числе. Ничего хорошего это за собой не ведёт и никогда не вело в принципе, но почему-то именно сейчас терпеть становится всё больнее, что ли, с каждой секундой. С каждым мгновением Сонджин понимает, что он всё в своей жизни делал, да и делает неправильно. Может быть и прав был его отец, когда запрещал гулять допоздна, когда оберегал его от дурного влияния людей, которые всегда были где-то поблизости. Может быть, не сбеги он тогда в Тэгу, не было бы сейчас этих глупых распрей между ним и его родным человеком ( и ведь правда родным, в самом прямом, чёрт возьми, смысле слова ), о существовании которого он и не догадывался до определённого момента. Это какой-то чёртов взрыв мозга, оправиться от которого будет крайне тяжело, если вообще возможно. Сонджин фыркает и несколько истерично улыбается, глядя перед собой, боковым зрением подмечает, что данные действия не прошли мимо Ёнхёна — тот вопросительно на него смотрит и явно хотел бы получить какие-то объяснения. Что ж, а кто бы не хотел.

[indent] — Тебе обязательно было вести себя так? — не выдерживает всё-таки, тормозит у перекрёстка, когда светофор начинает гореть красным. Сонджин откидывается на сидение, съезжая ладонями по рулю до нижней его части. Брайан, должно быть, не понимает, в чём он провинился, и не мудрено. Этот парень вообще что-нибудь в состоянии понять? Однако вид он делает такой, будто бы его ничего не касается в этом мире. И это заводит Сонджина с новой силой. — Вертеть хвостом перед людьми, с которыми мне потом ещё работать. Ещё и флиртовать с ними, как хер знает кто, — светофор показывает зелёный, и Сонджин не торопится жать на педаль газа. Поворачивает голову в сторону Ёнхёна, на лице которого не читается абсолютно ничего. Зеро. Будто бы их обоих здесь и нет вовсе, ничего не происходит. И ведёт себя, будто я пустое место, ведь так проще, да? Так и хочется сказать что-то, добавить, но прерывает поток мыслей громкий гудок и крик водителя где-то позади. Сонджин занимает полосу и двигаться с места не собирается, а объехать его, видимо, этот мудак не в состоянии. Внутри с каждой секундой всё больше разгорается пламя, которым в пору выжигать целые города. Только единственный город, который был поблизости, сидит на соседнем сидении, оправдаться даже и не пытается. Очередной гудок даёт по ушам, и Сонджин всё-таки заводит мотор. — Может в Европе это и нормально, но здесь всё ещё нет, — его явно заносит, но остановиться уже даже сил не находится. В памяти, словно в чёртовой дораме, проносятся флэшбеки их мимолётных встреч, когда Ёнхён только поселился по соседству. Сколько раз они проходили мимо друг друга, делая вид, что ничего не происходит? Сколько раз Сонджин пытался сказать привет и терпел поражение? Сколько ёбаных раз они ещё будут игнорировать то, что случилось перед отъездом Ёнхёна? Однако пускать эту тему в ход ещё рановато. — Может ты уже посмотришь на меня и попытаешься хоть что-нибудь сказать в своё оправдание? — и снова ничего. Либо Ёнхёну нечего ответить, либо он слишком старательно пытается подобрать правильные слова. Если даже и так, вряд ли Сонджин принял бы хоть один аргумент от младшего. — И долго ты будешь продолжать делать вид, будто ничего не было? Прям как в тот раз перед отъездом, — и остановить этот поток, кажется, уже невозможно. Сонджина несёт окончательно и бесповоротно, поскольку где-то внутри настолько прочно закрепилась обида, что вывести её оттуда, кажется, уже невозможно. Может быть только если они попробуют поговорить обо всём, что между ними произошло.. Хоть и звучит всё равно не особо правдоподобно. — Я ответил тебе, что не готов, что не уверен, и что ты сделал тогда? А, Ёнхён? Не знаю, может быть ты забыл уже, но я хорошо запомнил тот день. Ты сделал вид, что уже, кажется, входит у тебя в привычку, а, — Сонджин усмехается, понимая, что начинает вести себя непозволительно, и довольно опасно по отношению к пассажиру с точки зрения водителя. Вести машину в таком состоянии он сам себе не позволил бы в другой ситуации, но сейчас уже нет времени жать на тормоз, совсем скоро они будут дома.

[indent] Ёнхён довольно неожиданно будто бы приходит в себя. Его по-обычному громкий голос разрезает монолог, наконец, озвучивая чужие мысли. Чужое лицо искажается в недовольстве, глаза щурятся по-лисьи, брови изогнуты в скептичной манере — лицо, которое говорит больше, чем слова. Сонджин морщится недовольно, пытаясь сконцентрировать внимание на обеих вещах одновременно, но прежде всего на вождении. Чужие слова долетают как-то размыто, Брайан что-то говорит невнятно и, видимо, тоже в порыве, слабо контролируя себя. Прекрасно, они оба на эмоциях, и это именно то, что было нужно. Может, хотя бы так они, наконец, смогут высказать друг другу, что они думают и чувствуют. По крайней мере, это было бы правильно. Не бегать же им друг от друга до конца своих дней.

[indent] — Продолжим у меня, я не хочу выяснять с тобой отношения и параллельно пытаться не угробить эту чёртову машину, — злость начинает понемногу отпускать, и Сонджин находит остатки сил, чтобы привести себя в относительный порядок. Тон вновь становится холодным и неприступным, а пока он паркует машину — они оба предпочитают молчать, что, в общем-то, к лучшему. Покидая душный салон автомобиля, в первую очередь Сонджин ощущает контраст с осенней прохладой, которая тут же окутывает со всех сторон, заставляя чувствовать себя некомфортно. Он медленным шагом направляется к родному дому, не проверяет, идёт ли за ним Ёнхён — знает, что идёт, слышит тихое шарканье где-то позади. И эти мучительные несколько минут тянутся до момента, пока они не оказываются вдвоём в его квартире. Сонджин по-хозяйски проходит на кухню, предварительно скинув с ног единственные дорогие ботинки, купленные специально для подобных вечеров, первым делом ставит чайник, а затем подбирает с пола малышку Бри, поглаживая её мягкую шёрстку. Совсем тихо, почти что шёпотом спрашивает, не голодна ли она — уже привычка, выработанная за несколько лет — достает из холодильника очередной готовый деликатес и щедро накладывает еду в кошачью миску. — Я устал, Ёнхён, — тихо проговаривает, не сводя взгляда с кошки, когда слышит, что в кухне появляется Брайан. — Я устал игнорировать то, от чего пытался избавиться последние два года. Это, видимо, выше моих сил, — обессилено опускается на ближайший стул. Где-то внутри его всё ещё разрывает, но уже не так сильно, как до этого. Присутствие Ёнхёна где-то поблизости почему-то действует на него неоднозначно. В один момент хочется накричать на него, потому что тот стопроцентно найдёт способ, как вывести из себя ( он же ещё ребёнок ), а с другой.. Что ж, даже сама мысль об этом кажется Сонджину преступной, но и поделать ничего с собой не может. Это как против природы идти — бесполезно. В какие рамки они оба друг друга загнали? И стоило ли тогда Сонджину говорить “нет”, хоть и отчаянно хотелось сказать “да”? Где бы они были сейчас в таком случае? Столько вопросов, что от них начинает пухнуть голова.

[indent] Подробности их расставания до сих пор желают оказаться забытыми. И Сонджин солгал бы, если бы признал, что хочет это помнить. Солгал бы, если бы сказал, что в последующие несколько дней он не вёл себя, как типичный подросток, переживающий неразделенную любовь. В то время вообще-то было тяжело осознавать всю степень глубины этих чувств, которые Сонджин начал испытывать не к кому попало, а к собственному племяннику. Тяжело было даже думать в принципе о возможности подобной ситуации в его относительно размеренной жизни ( после того, как родная сестра отыскала его, конечно же ). Пролистывая всевозможные истории из интернета, начинаешь верить во всякое, или отрицать это всякое, определяя для самого себя рамки, за которые клянёшься-божишься самому себе, ты никогда не переступишь. Сонджин многого наслушался за время учебы на тот момент, и у него сформировалось своё собственное чёткое мнение относительно ситуаций, которые нельзя назвать “нормальными”. Поэтому начав испытывать нечто подобное, то, что он презирал, воспринимать самого себя, как порядочного человека стало довольно тяжело. После того момента, как Ёнхён исчез из его поля зрения, у Сонджина появилось довольно много времени, чтобы подумать обо всём.

[indent] Поначалу было тяжело, потому что до этого ему не приходилось испытывать чего-то подобного. То ли эти чувства были чем-то истинным, вроде первой любви, что возвышалось над любыми другими, которые Сонджину приходилось испытывать в принципе, либо это была та самая степень абсурда, которую стоило бы изничтожить любыми существующими способами. И расставаться с этими чувствами не хотелось совершенно, хоть и сам Пак инициировал разрыв даже не начавшихся отношений, которым не суждено было существовать в принципе. Это подвешенное состояние, из которого выбраться было довольно тяжело, тянуло Сонджина куда-то на дно. Начиналось каждое утро одинаково — с отсутствия желания что-либо делать, куда-то идти, приводить себя в порядок. Общаться с людьми хотелось ещё меньше, что добавляло ещё больше проблем, ведь его специализация как раз требовала прямого общения, и без этого никуда. Натягивать маску и пытаться выдавать себя за человека без проблем и чувств — вариант слишком жестокий, да и низкий, что ли. Сонджину приходилось в одиночку бороться с собственными “демонами”, и потому приход в норму зависел только от него.

[indent] Долгими ночами он размышлял, поступает ли он правильно. И, с одной стороны, ответ довольно прост и очевиден — да. Это правильно по отношению к Ёнхёну, к обществу, и его сестре, которая сыграла решающую роль в его жизни, став тем самым единственным человеком, который в итоге его поддерживал на протяжении последних лет. Но это было в корне неправильно по отношению к самому себе. По сути получалось, что Сонджин жертвовал своими чувствами ( да и не только ), но жертвовал ради чего? Ради возможности избежать всеобщего осуждения? Ради сохранения семейных отношений? Ведь он не виноват, что это произошло, что он влюбился. Влюбился, как мальчишка, настолько сильно, что, найдя подходящую кандидатуру, тут же попытался перевести эти чувства на совершенно чужого человека. Потому что избавиться от них, как оказалось, до сих пор было невозможно. Вышло, если честно, в итоге не очень, поскольку признаться Юнги в чём-то подобном Сонджин не мог. Потому что признаваться, видимо, было не в чем, ведь его сердце всё ещё принадлежит Ёнхёну.

[indent] Сонджин лениво украдкой следит за Ёнхёном, и прилагает все усилия, чтобы их взгляды не пересеклись — смотреть парню в глаза всё ещё непривычно, как-то больно, что ли. В какой-то момент пытается делать вид, что древесный узор паркета гораздо интереснее, чем всё, что происходит в этой небольшой кухне. Когда же младший озвучивает вполне логичный вопрос, Сонджин ухмыляется про себя, стараясь вида не подать. Он ожидал подобных слов, но не думал, что они прозвучат так скоро, так сразу. Он даже мысленно прикидывает, где сейчас находится его телефон, но понимает, что звонить Юнги сегодня, или даже завтра, он не собирается, а возвращаться на вечеринку и подавно. В конце концов он уехал оттуда с тем, с кем в итоге хотел, но можно ли это назвать хоть мало-мальски победой? Вряд ли.

[indent] — Я посчитал нужным забрать тебя оттуда, возвращаться я не собираюсь, — проговаривает задумчиво, старательно продолжая взгляда Ёнхёна избегать. Сонджин изо всех сил старается выглядеть непринуждённо, но после небольшого срыва по пути домой грош цена всем этим комедиям и драмам, которые могут здесь разыграться. Да и смысл, всё равно понятно, для чего они оба здесь. — В конце концов наши отношения с Юнги — это наши с ним отношения. Но что меня волнует на данный момент больше: что будет между нами? — взгляд непроизвольно падает на чужое лицо, несомненно омрачённое словами, произнесенными только что. Сонджин хотел бы продолжить, но внезапно ему начинает казаться, что всё это какой-то цирк. Стоит ли ему вообще за что-то бороться? Стоит ли им обоим пытаться спасти что-то, что связывало их два года назад? Почему даже спустя такое количество времени они продолжают вести себя так, словно этих двух лет не было вовсе? Словно бы Сонджин не мучил себя мыслями о правильности собственных действий все последующие недели, когда Брайан исчез из его жизни. Словно бы не пытался рационально объяснить собственные чувства, надеясь в итоге найти ответ на животрепещущий вопрос: любит ли он Ёнхёна по-настоящему? Была ли в этом всём хоть одна крупица смысла? Сонджину кажется, что он запутался во всём окончательно, раз ему кажется, что он начинает вести себя так, словно Брайан принадлежит и всегда принадлежал ему, хоть и на деле это совершенно не так. Брайан никогда не был с ним, чтобы задвигать подобные речи. Вполне нормально, что он не видит логики в действиях Сонджина, которого мотает из стороны в сторону, как корабль в штормовых водах. Может... к чёрту всё это?

[indent] — Может нам стоило бы вообще свести наше общение к нулю. Наверное, так было бы лучше для нас обоих — просто забыть друг о друге уже и перестать мучиться. Ведь очевидно, что мы не можем ужиться друг с другом, — вполне уверенный некогда голос ломается на окончании фразы. Руки начинают подрагивать, а глаза становятся влажными. И при этом Сонджин всё ещё смотрит куда-то сквозь ёнхёнов торс, будто бы дыру в нём прожигая, концентрируя взгляд на чём угодно, но не на чужом лице, в котором на данный момент, наверное, можно было бы прочитать всё, что думает об этом Брайан. Сонджин вновь делает шаг назад, вновь предает всё то, к чему стремился, чего сам же хотел. В конце концов, ему не хочется, чтобы кто-то из них обоих страдал больше, чем в эту ночь. Вполне логично предположить, что, если они перестанут видеться вообще, это пойдёт им обоим на пользу. Двух лет не хватило, чтобы окончательно сила этих чувств угасла, может хватит, когда Сонджин съедет из этого чёртового дома. В коем-то веке мысль перебраться на другую часть Тэгу кажется ему не такой уж идиотской. — Просто скажи, да или нет. Если да, я как можно скорее начну искать новое жильё. Жить в одном доме будет слишком сложно для нас двоих, — нам и целого мира всегда будет мало.