[indent] « разглядывая витавшие в безмолвном пространстве частички света, я пытался разобраться в себе. что мне нужно? и что нужно людям от меня? я не мог подыскать достойный ответ. иногда я протягивал к витающим частичкам света руку, но пальцы ничего не касались.
                                  а теперь в них... ты »

ван ибо наблюдает за сынёном лениво и устало, — сказывается общее напряжение от переполненного событиями графика — подпирая плечом холодильник и сложив руки на груди. со стороны могло бы даже показаться, что приезд мальчишки ему не нравится, так как ему его эгоистично навязали, — их общение именно так и начиналось, а от того и продвигались они медленно, — но только вот по радужке глаза разливается то самое тепло, которое будет гораздо красноречивее всех его слов. и это же самое тепло, перегоняемое сердцем по сосудам вместе с никотином от недавно выкуренной сигареты, разливается по всему телу репортера, вызывая в нем приятную расслабленность. честно? сегодня сынён выбрал самый идеальный момент для визита. почему? ведь в данный момент, если только присмотреться, когда усталость и нехватка сна давят на плечи, вызывая приятную ломоту в костях, ван ибо максимально спокоен, открыт и дружелюбен. что с ним можно делать? все. ведь у бо уже не осталось никаких сил для возможного сопротивления, а присутствие знакомого_родного и приятного ему человека лишь смягчает все острые грани, а также оставляет от некогда выстроенных стен лишь жалкие руины. и если чо еще этого не знает, если еще не научился видеть и чувствовать, то у него видимо потрясающая интуиция, которая и подтолкнула его выйти из дома именно сегодня. даже оделся иначе. выделиться хочет? сынён всегда требует к себе много внимания, стараясь оставаться в поле зрения старшего даже в те моменты, когда ибо чем-то занят. и ван это видит. всегда видит. ведь игнорировать этого мальчишку не получается, а взгляд то и дело отрывается от экрана ноутбука лишь для того, чтобы найти глазами это невозможное дитя, убеждаясь, что он ничего не натворил. а потому и обновки примечают сразу же.

сынён просит дотронуться до него, восторженно демонстрируя один из новых элементов своего гардероба. и ибо дотрагивается. легко. просто. осторожно. мягко. он ненавязчиво скользит пальцами по предплечью младшего, проверяя ткань на ощупь для того, чтобы утвердительно кивнуть в ответ, тем самым лишь подтверждая, что ему нравится новая вещь в гардеробе сынёна. очень нравится. и сынён в ней нравится. сегодня отчего-то даже сильнее прежнего. но только вот это ибо ему не скажет, так как попросту не сможет себя пересилить, раскатывая на языке подобные слова. пробуя их на вкус, отмечая странную сладость и жесткость. именно последнее тяжелым комом встает где-то в горле, мешая нормально дышать, а не то что говорит. и вместо этого с его губ срывается лишь спокойное:
[indent] — тебе очень идет.

когда же мальчишка за доли секунды загорается идей о доставке еды, — такого рода еда вообще-то не всегда нравится бо, но сегодня ужасно хочется вредного и простого, — сразу же и по-хозяйски протягивая свои руки к лежащему на стойке лэптопу, то репортер позволяет себе едва заметную, теплую и утомленную улыбку, что яркой вспышкой обожгла нежную кожу на губах, а после также быстро погасла. ван ибо нравится наблюдать за переменами в характере этого парня, ему нравится его жизнерадостность и активность. сам он не способен на слишком яркое проявление собственных эмоций, а потому ему нравится наблюдать за чужими. и сегодня он даже от этого не устает, наоборот, это привносит в его квартиру ощущение чего-то живого и настоящего. у самого ван ибо создать в своей квартире ощущение того, что она действительно жилая, если честно, не получается, а постоянные командировки лишь усиливают ощущение пустоты и ненормальной чистоты. это — создание нужной атмосферы — под силу лишь сынёну и чжаню. как у них это получается? он не знает. но очень ценит эту их способность. даже когда они разбрасывают по квартире ван ибо свои вещи, чувствуя себя здесь уже на полных правах, то никакого негатива это у него тоже не вызывает. лишь взгляд цепляется за чужие кепки, футболки и аксессуары чуть чаще. и пока сынён занят поиском нужного сайта, ибо медленно отлепляет себя от холодильника, обходит кухонную стойку и подходит к нему со спины, перехватывая мальчишку одной рукой за талию и мягко привлекая его к себе лишь для того, чтобы положить подбородок на чужое плечо и с ленивым интересом заглянуть в экран лэптопа. нужно было проконтролировать заказ [у ибо есть та самая черта в характере, которая побуждает его все контролировать, но это не всем нравится], вбивая в него еще и пару порций картошки. сегодня ван ибо утомлен долгим рабочим днем, он голодный, ему хочется спать на протяжении уже нескольких часов, а от сынёна же тянет чем-то очень теплым и домашним, что и сказывается на поведении репортера. это привлекает. ему хочется прикасаться. ему хочется обнимать. эти объятия для ибо — душевная реанимация. и иногда этого действительно не хватает. ты ведь этого хотел, несносный мальчишка? чувствуешь? он подтверждает, что ты ему небезразличен, что ему хочется к тебе прикасаться не просто так, а вкладывая в это чуть больше всего того, что ты получаешь обычно. ты рад? но этот вопрос глохнет где-то прямо под ребрами, сворачиваясь теплым перегноем из недосказанности, которой между ними и без этого непозволительно много. вместо этого ибо отвечает на заданные ему ранее вопросы.
[indent] — с моей работой все хорошо. через месяц могу вновь уехать, но я тебя об этом предупрежу. — и лучше бы ему действительно предупредить парня о своем отъезде, а не то тот опять весь перенервничает, а потом еще и обидой отравится, когда узнает о том, что ибо вновь ничего ему не сказал, а попросту уехал. нужно будет забить в телефон напоминание. обязательно. и в этот раз позволить сынёну доехать с ним до аэропорта. — а у тебя как? чем сейчас занимаешься, когда не приходишь ко мне хвастаться обновками? мне нужно о чем-то волноваться? — он не спешит отходить от младшего, не отстраняется, не напрягается, а лишь устало прикрывает глаза на мгновение, дожидаясь ответа от чо, а также по-настоящему наслаждаясь его присутствием и размеренным дыханием, отмечая про себя, что не стоит потом гнать ребенка домой. пускай остается. можно и до утра. можно даже рядом. нужно уцепиться за эту мысль, зафиксировать, а затем и озвучить ближе к тому самому моменту, когда сынён начнет бросать взгляд на часы. и ведь ван ибо действительно интересно его услышать. ответы на свои вопросы. чем занят сынён? все ли у него хорошо? нет ли у него проблем? ван ибо и вовсе как-то упустил тот момент, когда стал искренне волноваться за этого парня. просто в какой-то день он поймал себя на мысли, что ему не все равно.
[indent] — пойдем.

бо забирает у сынёна лэптоп, подтверждает заказ, — если даже чо заказал добрую половину из всего того, что там было предложено, то его это как-то даже не и не волновало, — откидывая его обратно на стол, а после перехватывает парня за руку, цепляясь пальцами за чужое запястье, чувствуя, что где-то под кожей предательски участился пульс, и уводит его в гостиную. лучше всего подождать желанную еду на диване, а не на жестких стульях в кухне. попутно можно и фильм какой-нибудь найти. а можно и еще чего-нибудь придумать. можно... только вот ван медлит, настойчиво утягивая мальчику за собой, забираясь на диван с ногами, — стоит заметить, что дома он всегда ходит босиком, так как ему нравится это ощущения от соприкосновения голой кожи с полом, — устраиваясь на диване так, чтобы непременно оказаться у сынёна за спиной. подобное положение ему сейчас понравилось. к тому же это дает и чо некую свободу в эмоциях, которые ван ибо попросту не может прочитать с его лица, так как он его не видит.
[indent] — когда мы виделись в последний раз?

вопрос этот вырывается из груди вана как-то сам собой. он его даже обдумать не успел. и он пытается вспомнить на него ответ, прокручивая в голове образы, но отчего-то сынёна среди них нет. неужели просто разговаривали по телефону? и почему? или это ибо заработался настолько сильно, что в его памяти просто не осталось места для еще одного воспоминания, в котором было бы что-то еще помимо его работы и статей. видимо последнее воспоминание о встречи с сынёном действительно затерлось работой, закрыв от ибо это шкодливую улыбку очередным расписанием дедлайнов. но не это важно. по крайней мере уже не сейчас. ведь сынён все-таки пришел. ван передергивает плечами, словно пытается что-то с себя сбросить, прокручивает в голове очередную ленту из образов и слов, кладет руки на чужой живот и сцепляет их в замок, а после заставляет выдохнуть этому мальчишке куда-то за ухо те самые слова, которые для обычных людей не являются чем-то сложным и особенным, так как они к ним привыкли, научены их говорить уже, но только не в его случае:
[indent] — я соскучился. честно.

всего лишь несколько слов. коротких. не самых тяжелых. а для них двоих это уже превращается в то самое, что нельзя во весь голос, а только почему-то шепотом. только рядом. и только таким образом. без лиц. и без имен. это подобно маленькой исповеди, которую ты просто так не услышишь. репортеру гораздо проще общаться текстами, набирая нужные ему слова и предложения в открытом документе, но с сынёном этот способ общения работать не будет. он его не воспринимает. сынёну нужно все проговаривать вслух, давая ему возможность услышать о чужих эмоциях и мыслях, а не читать о них. ему важен голос. ему важны слова. и сегодня ибо старается сделать все именно так, как мальчишка этого и хочет. непривычно? немного. но если он хочет быть с сынёном на равных, если он хочет добиться его понимания, то ему придется научиться с ним разговаривать. ван ибо придется проталкивать свои мысли и чувства сквозь трахею, обволакивая их звуками и смыслом. честно? для него это сложно. но он готов попытаться.