потолок молочно-белый, когда он запрокидывает голову назад. перед глазами тут же начинают в танце кружиться искры, перемещаются быстро и неразборчиво, уловить их на одном месте — чертовски сложная задача. ёнджуну то не нравится, он хмурит брови, а ещё ладонью перед глазами машет, будто это хоть как-то поможет ситуации. если бы всё можно было решить вот так просто, то он бы пользовался этим способом постоянно. но, увы. в его жизни «вот так просто» нет уже больше двух недель; его жизнь наоборот всячески испытывает, натягивает нервы до придела и по ним же остриём ножниц медленно водит, норовя вот-вот всё испортить. одним незначительным движением, и чхве крепко глаза жмурит, молится придуманной в спешке молитвой непонятно-кому-непонятно-для-кого, потому что не выдержит очередного нервного срыва. но не думать о том, что ему чертовски больно от происходящего, он не может. элементарно не находит в себе сил, чтобы убедить, что всё пройдет. что даже после самого разрушительного и громкого урагана, сквозь облака, выглядывают лучи солнца.

личный ураган ёнджуна гордо носит имя субина. того, кто в тот вечер неразборчиво кидал в небольшую дорожную сумку свои вещи и вместе с этим вслух причитал о том, что его в конец заебало поведение джуна. как тот касается других. слишком интимно, не находишь? как шутит с ними, смеясь громко, как только он умеет. это наигранно, блять, завязывай. как продолжает делать это, даже когда сталкивается с ответным взглядом субина. издеваешься надо мной? на его лице читается каждая эмоция, ёнджун это видит прекрасно и чужое настроение кожей ощущает, но лишь вымученно из себя улыбку давит (ну, понимаешь, я же привык,,,). субин даже если бы очень хотел, то всё равно не понял. и постоянно повторял, что в себе собственника голыми руками душит, только чтобы эту агрессию не выместить на ёнджуне. хотя с легкостью мог пальцы сомкнуть на чужой шее, выжимая из неё жизнь. как же жаль, что даже в двадцать семь ёнджун тонул в своей глупости и не понимал, что вокруг него чувствуют близкие люди, когда он поступает . . . подобным образом. поэтому зачастую клялся бину, что подобного больше не повторится, что он будет контролировать себя. всё ради субина. и колесо событий вновь делало оборот на триста шестьдесят, повторяя историю раз за разом: ёнджун делает что-то не то, субин высказывается, ёнджун извиняется, они приходят к мирному договору. так просто, так глупо. ничего не предвещало, что конец истории может пойти не так, как они к тому привыкли. или только наивность чхве сыграла с ним злую шутку, плотно застелив собой его глаза? раз в какой-то момент человек, которого он, кажется, любил совершенно неправильно, но так верно, послал всё к чертям.

глупыми сообщениями с просьбами вернуться домой ёнджун тешил себя около трёх дней. добавлял нелепое я скучаю, а затем выключал приложение на телефоне. на четвёртый день он обнаружил себя в малознакомом ему районе, держа в руке бутылку соджу, а затем разрыдался, слепо набирая знакомые ему цифры на экране устройства. сынён тогда ответил практически сразу, немного сонный, и голос друга на секунду заставил его губы дрогнуть в каком-то скомканном подобии на улыбку. и только на словах забери меня (, пожалуйста) ёнджун сам услышал, как его голос сломался, выдавая его сломленное состояние в ту же секунду. сколько времени понадобилось, чтобы определить его местонахождение — сложный вопрос; он не помнит толком ничего, что произошло в тот день, но прохладная сторона подушки заставила его отрубиться на весь следующий день.

рассказать сынёну пришлось всё с утра и с самого начала, стыдливо кося глаза в пол, а ещё заламывая собственные пальцы от подкатившей нервозности. наивно было думать, что она оставит его даже с приходом в его растормошенную родителями жизнь кого-то, кто отставлял все проблемы и мысли на самый последний момент. потому что с его уходом нервы вновь дали о себе знать (и тогда неудивительно, что он решил усыпить их алкоголем). выговориться ему и правда было необходимо, слова получались хоть и скомканными_обрывистыми, но итог ситуации он всё равно для себя решил. выговорил по слогам правдивое: я и-ди-от.

и я так потерян.
так обеспокоен.
так сломлен.
так —

и когда собственные руки вокруг талии сынёна смыкаются, крепко прижимаясь к худощавому телу, становится чуточку легче. потому что ёнджун чувствует знакомый запах и мягкое тепло рядом с собой. они с сынёном друг у друга так долго и всегда так близко, что общество друг друга уже само собой становится защитной крепостью, куда проблемы практически не просачиваются. и только когда сынёну надо идти по делам, ёнджун, кивая, отпускает его, а с хлопком двери достаёт из рюкзака потрепанный молескин, выписывая дрожащим почерком пятнадцатый день, как субин уехал. прошло ничтожно мало, тоска даёт о себе знать каждый день примерно в одно и тоже время, в гости приходит даже без приглашения. и ёнджуна всё ещё предательски трясёт, когда он вырисовывает любимый профиль заточенным карандашом. он его помнит досконально, потому что всегда украдкой делал быстрые наброски, а после прятал ежедневник на полку где-то между одеждой. было немного стыдно показывать, даже когда мягкие губы оставляли легкие поцелуи на щеке с тихим «пожалуйста?».

— так сильно скучаю по нему, — чуть пожелтевшую с годами бумагу молескина портит некрасивое пятно, что падает с щеки ёнджуна. он тут же ладонью стирает дорожку слёз, чтобы не позволить себе в конец разрыдаться, но ничего не может с собой поделать. сообщений от субина нет до сих пор, а это на деле оказывается действительно чем-то пугающим. он ведь не мог просто забыть о нём, верно? [AVA]https://imgur.com/vMVDyVF.gif[/AVA]
[NIC]Choi Yeonjun[/NIC]

кажется, что ёнджуна нет. пока он сидит на месте и смотрит в одну точку — его нет. пока он сам топит себя в непроходимом болоте, губя себя и таща всё глубже и глубже на дно — его нет. он плохо слышит голос друга, потому что его уши забиты. непонятно только, чем именно. но чхве скидывает всё на собственную глупость, которая покидать его отказывается даже в его-то возрасте, и непреодолимое, словно переплетенные тропы в лесу аокигахара, отчаяние (выход из него найти очень хочется, но всё ещё не получается, он с пути верного сбился ещё в самом начале; хотя правильнее было бы сказать конце). уверять себя в том, что депрессия никогда не настигнет его, было какой-то самоуверенностью. правильно говорят, что никогда не знаешь, что тебя ждёт; ёнджун и не знал, знать не хотел вообще, потому что предпочитал тот самый стиль «живу-одним-днём», и всегда думал, что так будет очень и очень долго. правда в том, что корея остаётся на своём месте, шторм не сносит небольшие деревни, наводнения не топят пусан, а привычный мир ёнджуна рушится на раз_два, потому что вселенная так захотела наперекор планам ёнджуна.

немного странно, когда перед глазами всё вокруг остаётся прежним (он чувствует несправедливость и только частичкой здравого смысла удерживает себя от детского топота ногами на месте); магазинчик напротив мигает своей вывеской, что горит целыми днями, а мальчишка в соседнем окне привычно раскладывает на подоконнике свои игрушки. всё так, как должно быть. и лишь чхве ёнджун не может воспринимать происходящее, как что-то привычное. ему хочется снести со стола вещи его друга, разбить пару хрупких предметов, сорвать голос. внутри него засевшая обида, тоска и злость. они смотрят друг на друга голодными псами, лаются, скалят зубы, вот-вот сорвутся с хрупких цепей. ёнджун их сдерживать не может, ладони саднит красными царапинами, и потому контроля над собой вторую неделю не чувствует. что-то внутри надламывается со звонким и неприятным лязгом, когда до него доходят слова ёна.

— прости? — ёнджун, наконец, отвлекается от мыслей, прерывает их, нажимая кнопку «стоп»; он на сынёна внимательно смотрит, лисий взгляд перехватывает и видит в нём что-то непривычное, что-то опасное, протянешь руки — пожалеешь, но ёнджун выбирает риск, — ты знаешь, что это тяжело? — с языка слова срываются пропитанные каким-то истеричным весельем, и губы непроизвольно в улыбке дёргаются, да так и остаются; хотя весёлого совершенно ничего нет. определение слова «веселье» ёнджун вычеркнул из словаря ещё в тот день, когда напился, как настоящее ничтожество.

— мне почему-то плохо верится, что ты в курсе, что такое жить дальше, когда тебя, блять, послали и бросили, уехав непонятно куда, — парень молескин в руках крепко сжимает, вещичка далеко не новая, ещё немного и в руках развалится, и ёнджун это понимает прекрасно, а потому откладывает в сторону на подоконник. и вместо этого ладони в кулаки, потому что это хоть как-то отвлекает, — а ты сидишь и ждёшь чуда, как брошенная псина, будто в один прекрасный день человек решит перестать игнорировать каждое твоё сообщение и ответит, объяснится!

тон становится выше, голос —  заметно раздражённее. только ёнджун этот фактор отлично игнорирует, потому что цепи внутри совсем ослабли, сдерживать уже почти нечего (все эмоции вот-вот и в разные стороны разбегутся, создавая в грудной клетке настоящий смерч).

— твою мать, сынён, — получается как-то отчаянно и надломленно; ёнджун своими же словами себе дикую боль приносит, потому что каждый раз мыслями возвращается к тому, что это он виноват в том, что субин его вот так оставил, в одиночку разбираться с самим собой. что тут только его, сона, вина, и ничья больше. смириться бы, да никак не получается, потому что хочется обвинять кого угодно, но только не себя. эгоистично, что пиздец. и стыдно.

— я не хотел этого говорить, — ладонями по лицу проводит, потом выше — к волосам, чтобы взъерошить их; а ещё вздыхает поглубже, воздух в лёгкие проталкивая, а помогает на деле абсолютное ничего. он вновь решается взглянуть на сынёна и в глазах чужих видит нескрываемую ярость, — блять.

[AVA]https://imgur.com/vMVDyVF.gif[/AVA]
[NIC]Choi Yeonjun[/NIC]