Коди шагами измеряет собственную гостиную, представляющую из себя просторный лофт, площади которого с лихвой хватило бы на двоих человек. Но постоялец здесь только один, и сейчас наличие свободного места в одной большой « студии », скорее, бесило, чем располагало к мыслям о том, что ему несказанно повезло урвать это местечко и обжить его так, чтобы в будущем называть домом. В данную минуту всё это не имеет абсолютно никакого значения, потому что Коди нервничает, нервничает очень сильно и несвойственно самому себе. Он не привык зацикливаться на какой-то одной мысли и уж тем более терзаться ею не один день. Всему виной его собственная неосторожность, которая привела его к подобным последствиям. Так сильно облажаться это нужно ещё постараться, и теперь Фёрн уверен, что всё, что имело хоть какой-то смысл до той оплошности, теперь же начинает стремительно тускнеть, терять свой яркий окрас, душить где-то внутри всякие проявления надежд на то, что эту ситуацию ещё можно как-то исправить.

Телефон уже в который раз звенит раздражающей трелью, но подходить к нему парень так и не решается — ему предстоит принять довольно трудное решение, и ему совершенно наплевать на того, кто пытается до него дозвониться в такой час. Поэтому Коди разочарованно вздыхает, подхватывает пачку сигарет с рабочего стола, украшенного всевозможными растениями в горшках и небольшими полочками, на которые они и были заботливо выставлены; направляется прямо к балкону, потому что свежий воздух, кажется, единственное, что действительно в состоянии проветрить его загруженную думами голову. Первая затяжка не особенно помогает, и Коди в который уже раз чертыхается про себя. Всё дело лишь в одном человеке, который слишком неожиданно грозит превратиться в наваждение. В тот самый запретный плод, к которому Коди лучше не приближаться, но думать-то ему никто не запрещал, оттого сейчас всё это и происходит.

Они познакомились всего две недели назад, на очередной выставке современного искусства, кои проводятся в последнее время в Тэгу довольно часто ( и как думает Коди, даже слишком часто ). Финн — так звали то наваждение, которое теперь не пропадает с горизонта мыслей Фёрна, — довольно юный фотограф, начинающий режиссёр, и молодой человек с очень выдающейся внешностью. Коди не смог бы ответить на вопрос, есть ли у него какой-то тип, на каких людей он обращает внимание в первую очередь, есть ли у него сформированный в подсознании образ, к которому тот стримится, когда выбирает себе партнёра. Но нет, такого у Фёрна нет, ведь он ценит в первую очередь внутренний мир, но как человек из мира моды, внешность тоже может сыграть немало важную роль в оценке чужого образа. И Финн просто не смог обойти его стороной, а Коди и не очень-то пытался сопротивляться природному интересу, не смог не подойти к юноше, который, как потом оказалось, тайно фотографировал его, и не смог не поинтересоваться, что он забыл в Тэгу. Дальнейшая беседа протекала довольно свободно, хоть и зажатость собеседника чувствовалась довольно отчётливо, первого впечатления она убить, всё же, не смогла. Чужая кроткая улыбка, взгляд, опущенный чуть в пол, тихая и размеренная речь, а ещё эти сводящие с ума чёрные кудри — право, как Коди мог устоять? Конечно, они обменялись телефонами, и уже на следующий день Коди рискнул пригласить Финна Вулфарда на вечернюю прогулку по Тэгу. Этот вечер становится чем-то магическим, чем-то, что заставляет Фёрна задуматься. Он погружается в собственные мысли настолько, что не замечает однажды, как посылает свои переживания вместо одного из хороших корейских друзей, самому Финну. Благо, ему удалось стереть сообщение быстрее, чем тот его прочёл, но на сердце кошки скрести начали почти что моментально.

Ему понравился этот по-английски бледный мальчишка с чёрными, как смоль, кудрями. Понравился настолько, что Коди впервые задумался про себя: а вдруг это серьёзно? Не то чтоб он задумывается об этом каждый раз, встречая подобный экспонат на той или иной выставке или другом каком мероприятии, но в этот раз всё как-то по-другому, и это отчего-то волнует, заставляет бояться, если угодно. Поэтому не выразить собственные опасения насчёт предпосылок к глубоким чувствам Коди, будучи чересчур открытым человеком, ну никак не мог. А то, что дальше на него посыпались отказы за отказом на ту или иную встречу, стало довольно обидной чёрной полосой. Стоило ему пригласить Финна выбраться куда-нибудь, как тот почти что моментально придумывал то или иное оправдание самому себе, в итоге отказываясь. Следом, конечно, присылалось извинение, но искренности в этом Коди не видел совершенно. Что-то произошло, что-то такое, что теперь Финн отчаянно не желает идти с ним на контакт, и это пугает вдвойне. Хотелось встретиться с ним уже теперь не просто для того, чтобы хорошо провести время, а для того, чтобы задать один единственный вопрос: что же случилось? Неужели Коди облажался, и Финн всё-таки успел прочесть то самое сообщение?

Поэтому, рискуя показаться чересчур назойливым Коди стоял на перепутье. Сегодня вечером рядом с центром города должна была состояться очередная выставка, и возможность, что Финн будет там присутствовать составляла около 75%. И Фёрн очень бы хотел поехать туда, поговорить с ним лично и задать, наконец, этот животрепещущий вопрос, но возможность упасть в чужих глазах заставляла его сомневаться. Может и стоило бы перестать посещать эти выставки и следующие за ними вечеринки для « высшего класса ». Осесть в своём пропитанном насквозь холодом и отчаянием лофте, написать какую-нибудь на дикость унылую статью и уволиться из журнала. Уйти в писательство и стать отшельником, который однажды умрёт от одиночества. Но Коди Фёрн не такой человек — предаваться унынию и упиваться собственными горестями не его путь, а потому он решает всё-таки вернуться с балкона, оставить сигареты дома, а свой выходной лук завершить новеньким элегантным блейзером от Александра Маккуина. Он тратит ещё пятнадцать минут на макияж ( как всегда бойкий, как всегда щедро нанесённые яркие тени на веки ), а после с гордо поднятой головой отбывает из собственного дома в пункт назначения.

Выставка не отличается от прочих практически ничем. Много знакомых лиц, десятки комплиментов, которые сыпятся со всех сторон, яркая улыбка Коди, ослепляющая гостей своей откровенностью, и уверенный взгляд, прямо-таки кричащий о том, что сегодня Фёрн добьётся своего той или иной ценой. Для вида парень подхватывает с подноса мимо проходящего официанта бокал с дорогим шампанским ( которое он, к слову, никогда не пьёт ), а затем направляется к той части выставки, где красовались работы восходящей звездой Южной Кореи. Он не успевает произнести и нескольких комплиментов автору данных работ, которые действительно выглядели как искусство, не отличаясь слишком уж переносным значением, чего в современном искусстве прудом пруди, как его взгляд  тут же оказывается прикован к мальчишке, который чисто случайно попадается в его поле зрения. На том конце зрительного контакта он не встречает никакой отдачи, и это отчего-то только ранит ещё сильнее, но Коди набирается смелости и стремительным шагом направляется прямо к Финну, во взгляде которого уже читалась некая... паника?

— Здравствуй, Финн. Я бы хотел с тобой переговорить, если ты не против, — он учтиво улыбается и не дожидаясь чужой реакции вежливо берёт парня напротив за запястье, утягивая за собой в направлении местной уборной — по иронии, единственное место на таких мероприятиях, где можно было поговорить, скрывшись от шума. Остаётся только надеяться на то, что помещение окажется пустым, и они смогут без лишних свидетелей поговорить о том, что Фёрна беспокоило последние дни. И то ли судьба благоволила сегодняшнему вечеру, то ли Коди припугнул её своей решимостью, но уборная оказывается пуста, и это развязывало руки ещё больше. Парень щёлкает замком и тут же разворачивается к Вулфарду, выставляя ладони вперёд в успокаивающем жесте. — Не бойся только, я не собираюсь ничего делать, это для того, чтобы нам не помешали, потому что у меня накопилась пара вопросов за то время нашего наистраннейшего общения, — он говорит довольно уверенно, а улыбка не слетает с его лица. Ещё одна идиотская привычка, от которой в пору бы избавиться. А потом он задаётся вопросом, почему его не воспринимают всерьёз так часто, как ему бы того хотелось. — Скорее всего ты избегаешь меня не без причины. Можешь не отнекиваться, это чувствовалось каждый раз, когда ты отвечал отказом на мои приглашения. Так что я хотел бы узнать, что я такого натворил, что буквально в момент стал тебе неугоден?