л,о,ж,ь,

[indent] банальная, вкрадчивая или, наоборот, брошенная необдуманно вскользь. маки врал в своей жизни уже столько раз, что едва ли сможет вспомнить, что на самом деле в ней было правдой. паутина вранья окутала буквально всё, ведь даже его глаза, которые в себе должны нести исключительно правду, лукавили, и много-много раз. вот только, несмотря на богатый в этом смысле послужной список, маки никогда не обманывал нико. ну, или почти никогда, если всё-таки брать во внимание последние пару месяцев. за это время, пожалуй, многое изменилось, и эти перемены с каждым днём ощущались всё отчётливее и сильнее. отрицать было бессмысленно — они отдалились, это живой факт, причём доступный зрению многих. впрочем, никто не спрашивал маки о причинах этого — отсутствие николаса, ранее вечно присутствующего рядом, новые, так называемые, друзья маки приняли преспокойно. возможно, кто-то даже был рад такому положению дел, ведь хирота, наконец, перестал оглядываться на старшего, отныне он всегда на педаль газа жал до упора. увы, но отсутствие тормоза или, как это было сказано в анонимном желтушном блоге, здравого смысла на самом маки сказывалось нехорошо.

[indent] он явно перестал различать, что хорошо и что плохо, самолично исключил эту опцию из своих заводских настроек, далее предпочитая жить без какого-либо зазрения совести, но стоило достигнуть критической точки — и мелкой крошкой посыпалась вся его мнимая уверенность. вообще маки не из тех, кто просит совета, а также не из тех, кто привык расплачиваться за ошибки, ведь проще сыскать дурачка, что вступится за него и от любой грязи своей спиной прикроет. так проще. было, когда они являлись близкими друзьями, но сейчас на место дружбы пришла она.

п,у,с,т,о,т,а,

[indent] внутри, да и вокруг — всё было совершенно пустое. привычная рутина стала личным адом для маки, а всему виной была одна дурацкая тайна, которую ему только и оставалось, что глушить, пряча на дне своей ограниченной души, и молчаливо надеяться, что никто не будет в силах забраться ему под кожу и всё-всё разузнать. сторониться людей — это совсем не в его стиле, но их шумное присутствие могло подорвать все его тщетные попытки не сдаться. он и так много раз порывался поделиться тяжестью груза хоть с кем-то — и ни разу с нико, — но вовремя вспоминал, чем обычно заканчиваются такие истории. и где. а маки слишком молод для того, чтобы гнить за решёткой, пускай и каких-то пару лет, потому что кому-кому, а вот ему-то скостят сроки.

[indent] университетские стены и коридоры давят, действуют на нервы с какой-то непомерной силой. развернувшееся расследование тоже не делает услугу самочувствию маки. и совершенно некуда бежать, и не с кем разделить эти муки. невыносимо становится до той степени, что скоро хироте кажется, что вот-вот и он сойдёт с ума от того, как всё это сложно. ему двадцать, в этом возрасте не принято решать проблемы, вроде этих, но, справедливости ради, немногие молодые люди влипают в ситуации, подобные текущей. рассказать о том, что было, всё ещё некому. маки, хоть и напуган, но уверен: никому, совсем никому, нельзя верить. а тому, кому он всё-таки безусловно доверял — даже в глаза теперь смотреть неловко. маки впервые не хотелось нико так подставлять, и это благородное поведение его самого потрясает.

п,а,н,и,к,а,

[indent] накрыла маки внезапно. подобно дикости дождя в солнечный день или нахлынувшей резко снежной метели, она сбила его с ног, заставила согнуться вдвое, стирая в мясо колени и заодно выдворяя остатки здравого смысла. было стойкое ощущение клетки, в которую он сам же себя и загнал — своими выходками, своими неосторожными поступками и словами — и трудно дышать. от собственного бессилия его тянуло то ли поблевать, то ли в край разреветься. сохранять уверенность на лице было всё сложнее, ещё эта полиция то и дело в университете светилась. за неделю опросили практически всех, но до него очередь отчего-то ещё не дошла. худшие догадки сжирали его кусок за куском — у них что-то на него есть, точно что-то есть; они опросят сперва всех остальных, чтобы к старту разговора с ним уже финально подтвердить подозрения.

[indent] руки бьет мелкой дрожью, а на горло будто настойчиво давит чей-то тяжёлый башмак. его успеваемость по предметам никогда ещё не была хуже. впрочем, это последнее, что маки волнует, первое — как справиться с этой проблемой, носящей имя собственное ким донхён. говорят, о мертвецах либо хорошо, либо никак, но падла даже после смерти усложняет жизнь маки. стоит только произнести или услышать это имя, в памяти воссоздаётся тот роковой вечер: мокрый переулок, объятый страхом взгляд, скрип автомобильных шин. маки снова забывает дышать, грудную клетку сдавливает в тиски и всё перед глазами мажется в уродливое пятно. ему бы на свежий воздух, но ноги, блять, не идут — он сидит уже битый час в раздевалке, сжимая в кулаке лямку спортивной сумки, набитой чистыми шмотками, плавками, полупустым бутылём. сегодня в это время в бассейне, к несчастью, кроме него совсем никого, и из забвения его выдёргивает разве только тревожная трель смартфона. ему звонит харуа. маки, наконец, вспоминает как это, делает вдох, а следом заводятся остальные жизненные механизмы, руки отмирают и он берёт телефон. диалог у него с фигуристом получается смутный.

— да, хару.
— о, ты и вправду поднял трубку.
— да, хару, — повторяется маки снова.
— аллилуя. ты где? а неважно. что у вас с нико?
— не понял?
— вы странно себя ведёте, оба.
— разве? а что он? я в бассейне.
— да я ебу, маки? уже которую неделю ни с кем из вас толком не поговорить. посрались?
— нет.
— ой, ладно, забей. мне как будто больше всех нужно.
— но ты же мне сам позвонил.

[indent] харуа эмоционально, в своём стиле, фыркает и сбрасывает вызов, не делая яснее ровным счётом совсем ничего. разве только лишний раз напоминает, что не один маки варится в непонимании и растерянности от того, что происходит. или того, что не происходит. маки запутался сам. единственное, в чём он уверен, так это в том, что теперь может спокойно дышать. какое-то время, пока его не накроет очередной неизвестной волной тревожности. он выдыхает, встаёт, переодевается и натягивает на голову шапку для плавания. раньше привычный ритуал, сейчас — какое-то зыбкое подражание прежней жизни. уговаривает себя, что вода всё делает проще, или, в крайнем случае, что всю дурь вытравит хлорка. раньше он будто мечтал потонуть, а теперь, когда был близок к этому, зубами вгрызался в бортик.

[indent] не жалеет себя, гоняет туда-сюда десяток кругов, на одиннадцатом — почти помирает, упрямо планируя добить дистанцию, но даёт осечку. приходится экстренно вынырнуть из-под воды, потому что ощутимо сводит плечо. маки злится и сам не понимает, на что, но кажется, что поводов у него в действительности набралось много. поговорить с кем-нибудь вслух всё ещё отметается, как идея, но за спиной тут же символично раздаётся чужой зов. удивлённый хирота оборачивается через то предательское плечо, замечает николаса у трамплинов и не может сдержать улыбки. странно, ведь улыбаться он совсем не хотел, но, видимо, это как с ездой на велосипеде или заброшенной много лет назад игрой на гитаре — мышечная память и более ничего. не поддаваясь слабости, маки всё-таки с усилием к лестнице доплывает. вылезает из бассейна — и вообще не потому, что его попросил нико, — становится на холодную плитку босыми ногами, устроившись неподалёку от вана. освобождает свою голову от резиновой шапки, бросая ту небрежно под ноги, и начинает разминать пальцами правой руки левое плечо, периодически надавливая на мышцы с избыточной силой, пока нико смотрит на него каким-то непонятным взглядом. — ну и? — на выдохе, в конце концов, спрашивает маки, склоняя голову в бок и слегка заинтересованно вскидывая в дуге брови, — о чём разговаривать будем? — нико ему отвечает.

[indent] к счастью, новая волна паники не захватывает снова. сердце тоже молчит, измученное тренировкой, оно всё-таки возвращает знакомый ритм. маки не сводит с николаса взгляда, позволяет смотреть себе прямо в глаза и договорить. держится довольно спокойно. в голове, однако, тот ещё сумбур — поэтому ему звонил харуа? потому что нико забирают из чунана? маки всё ещё злится.

[indent] — и что ты? хочешь свалить? — маки кусает нижнюю губу, заворачивая её внутрь, изучает эмоции на лице лучшего друга, но не находит должных. как человек, тоже хранящий за душой личный секрет, нико слишком спокоен, и это, кажется, триггерит. пожалуй, даже раздражает. — нико-нико-нико, — хирота заводится на распев и начинает вышагивать вдоль линии воды, далеко не отходя от николаса, туда и обратно, — значит, я делаю вид. интересно ты это придумал, — в голосе сквозит ирония, маки специально передёргивает, — а ты устал, от вот этого всего напряга между нами. а что за напряг-то, нико? — маки останавливается в двух метрах, поворачивает голову, внизу магнитом друг к другу стягивая свои пальцы, собирает ладони в крепкий замок и тянется к потолку, покачиваясь то в одну, то в другую сторону, чтобы размяться. очередная издёвка — показательное отсутствие интереса к беседе, — но сегодня на нико не срабатывает даже она. придётся бить прямо в защиту.

[indent] — ты сейчас мне хочешь сказать, что ты сам до ужаса честный. вот прямо без единой маски, да? — он разворачивается, проскальзывая на мокрых пятках, и минует четыре-пять-шесть шагов, назад добираясь до нико. мог остановиться прямо возле него, но делает еще полшага, чтобы встать вплотную, разве только не уткнувшись носом в нос. — и вообще, во-о-о-о-обще ничего не скрываешь, ноль тайн, — новый наклон головы в бок, плутовская ухмылка мажет губы и по уголкам маки щурит глаза. он снова смотрит в глаза николаса пристально и нахально, — мой честный, мой настоящий, мой самый лучший, сука, друг.

[indent] в конечном счёте, нико ведь сам начал этот разговор.
[indent] а маки (пока ещё) не готов рассказывать правду.

[indent] ведь такая правда ему не нужна. не нужна, не нужна, не нужна! маки себя убеждает. оказывается, что проще выкинуть ещё одну штуку, чем подписать ему смертельный приговор вслед за собой. николас лучше этого. николас лучше маки. николас лучше всего вообще на деле. был, и всегда. и маки не тяжело об этом лишний раз напомнить, не тяжело опять обличить наитемнейшие из своих сторон. не тяжело, правда не тяжело поцеловать нико. он быстро роняет свои ладони на его затылок, ещё быстрее притягивает вана за шею к себе и, зажмурив до искр глаза, впивается губами в губы. по дурацкой привычке проскальзывает языком в чужой рот, и за бесцеремонность действий получает лёгким укусом, неважно, намеренным или нет, потому что маки проделывает то же самое и уже намеренно снова, но и наказание в этот раз нико выбирает вразумительнее — грубо толкает маки в грудь, тот не удерживается на границе бортика и вынуждено падает в воду.